АСЕВ-АДЖИЕВЫ
История рода и семьи
В последние годы мы не раз знакомили читателей с наиболее яркими представителями нашей диаспоры в разных странах – учеными, политиками, писателями, артистами, в том числе и с французской писательницей Гюльзар Ахмедовой (Gioulzar Akhmedova), имеющей кумыкские, аксайские, корни. К этому же роду принадлежит всемирно известный ученый и писатель Мурад Аджи.
Первый роман «Le nomades» (2004) («Кочевница поневоле») (Баку, 2010) она посвятила своей бабушке Фриде фон Каан, внучатой племяннице немецкого поэта Генриха Гейне, похороненной в Баку на одном из кладбищ под именем Солтан-ханум Асев-Аджиева. Роман этот издан как на русском, так и на французском языках и рассказывает о трагических судьбах кумыкской дореволюционной и постреволюционной интеллигенции на примере нескольких поколений Асеев-Аджиевых. В нем тесно переплетены судьбы многих известных людей Дагестана, Азербайджана, Германии, России. Повествование заканчивается историей молоденькой Солтан-ханум, правнучки Фриды фон Каан, ставшей балериной Большого театра, которая затем выступала на лучших балетных сценах мира в составе балета Монте-Карло.
Нашим читателям будет интересно все это узнать, тем более что у нас не так много (если не сказать, что почти отсутствует) литературы, которая освещала бы трагические страницы послереволюционной истории кумыков. Я лично это настоятельно рекомендую.
ВСТУПЛЕНИЕ
Перед главным входом в церковь Святой Марии, что в центре старого Сан-Себастьяна, собралась толпа любопытных. В церкви – церемония венчания.
Я, как мама невесты, оказалась в первом ряду и, несмотря на улыбки родственников и знакомых, чувствую себя совершенно одинокой среди этих холодных и несколько мрачных стен. Ждём начала церемонии. У меня внутри все трясется от страха. Боюсь, не выдержу напряжения.
Органная музыка оповестила о начале церемонии. Все встали. Взоры направлены в сторону входа. В огромном проёме входа в полутемный зал, освещенном с улицы ярким солнцем, появилась невеста, идущая рядом с отцом.
– Как она прекрасна! – заговорила во мне мать. – Она похожа на американскую актрису Одри Хёпберн, символ красоты и чистоты, пример подражения для всех девушек семидесятых годов.
Так уж случилось, что я не принимала участия в подготовке церемонии, во-первых, так этого хотели молодожёны, а, во-вторых, мне, родившейся в Баку, в мусульманской среде, и хотя и не практиковавшей активно ислам, но все равно считавшей себя мусульманкой, были практически не знакомы обряды католического венчания.
В нашей семье это была первая свадьба с соблюдением всех этапов, когда вначале жених попросил руки нашей младшей дочери и подарил ей бриллиантовое кольцо, потом произошло знакомство родителей и бракосочетание в мэрии Монако, а затем венчание в католической церкви в Сан-Себастьяне, как того требовало вероисповедание жениха...
Все то, что у нас было раньше, т.е. у меня и у моей старшей дочери, можно назвать «до свадьбы не дотянули». В обоих случаях после бурных знакомств родичей, угощения сладким и горячим шоколадом, обильных застолий во время помолвок с вручением колец и бриллиантов, произошло тихое бракосочетание в ЗАГСе под изъезженный марш Мендельсона, в присутствии, как свидетеля, БЛИЖАЙШЕЙ ПОДРУГИ НЕВЕСТЫ, бутылки водки и наскоро сваренных сосисок. И никаких вам белых или хотя бы кремовых платьев, слишком много материи на довольно уже большой живот…
И никаких вам свадебных торжеств. Традиции и религия такого безобразия не допускают. Ну и опять же, экономия для семьи жениха.
Вот поэтому церемония бракосочетания младшей дочери в церкви с дальнейшим продолжением в шикарном ресторане была в моих глазах важным этапом в жизни нашей семьи.
А церемония продолжалась, благо два священника, один родственник со стороны матери жениха из Бельгии, а другой со стороны отца жениха из Испании, соревновались в словесном поединке и знании канонов и обрядов.
Мало что понимая в словесном потоке священников, я как-то незаметно для себя уплыла в грёзы воспоминаний, о которых мне рассказывал мой отец.
МОЯ БАБУШКА
Посольство Турции в Брюсселе. Перед послом стоят молодожены.
Невеста, высокая, стройная девушка, на первый взгляд лет двадцати, и производящая впечатление хрупкой, что совершенно не совпадало с пронзительным и умным взглядом её серых глаз.
Жених, крупный мужчина лет сорока пяти, довольно внушительной внешности с начинающей седеть бородой и в военной форме, мог сойти за отца невесты. Но это был жених, и был он сильно взволнован. За несколько дней до Брюсселя молодожёны были в Париже, где в русском посольстве секретарь посольства наотрез отказался регистрировать брак молодой немки из прекрасной семьи с кавказским туземцем, хотя туземец и говорил на достаточно хорошем французском, и по документам было видно, что получил он образование в Санкт-Петербурге. Но в документах было ещё отмечено, что жених уже был женат, и у него растёт девятилетняя дочь Фатима.
Делать было нечего, и молодожёны поехали в Брюссель, где было турецкое консульство. По дороге в поезде молодые много говорили о прошлом и думали о будущем. Абдул-Вагап, так звали жениха, был человеком нравов и не позволял себе ничего более, чем целовать руки своей возлюбленной. Как же получилось, что эти два человека, практически с разных планет, оказались рядом и были готовы идти в будущее вместе. А встреча их произошла совершенно ординарно. Будучи в Кёльне в составе российской делегации в Германии, князь, а жених действительно был кавказским князем и российским дворянином, зашёл пообедать в типично немецкий ресторан. Навстречу князю выбежала высокая девушка и, ответив на французское приветствие князя, пригласила его за отдельный столик. Когда девушка принесла князю меню, то с ним произошла метаморфоза. Он напрочь забыл все французские слова и не мог оторвать глаз от девушки. Она это заметила, и ей это было приятно.
Наконец, преодолев первые минуты растерянности, князь попросил у девушки, а она оказалась дочерью хозяина ресторана и помогала родителям в свободное время, помочь выбрать на обед что-нибудь типичное и наиболее вкусное. Фрида, так звали девушку, приняла заказ и ушла на кухню, а обслуживать князя продолжал настоящий официант, и князь почувствовал себя ужасно одиноким.
Уже в середине обеда в зал вышел шеф-повар в белом высоком колпаке и перевязанном в поясе белом фартуке. Это был хозяин ресторана и отец Фриды.
Обойдя все столы, он подошел к князю и на ломаном французском спросил его мнение о кухне. Ответ князя обескуражил хозяина.
– Дорогой мусьё, кухня у вас просто замечательная, но я влюбился в вашу дочь и прошу вас разрешить ей показать мне город.
– А вы у неё самой спросите, у нас принято так, – ответил хозяин и отошел.
Сквозь ширму князь увидел Фриду и по её жестам понял, что она согласна погулять с ним по Кёльну.
День был на редкость солнечный и радостный. Как будто сама природа радовалась встрече этих двоих. Во французском языке есть фраза, которая выражает любовь с первого взгляда «Coup foudre». Так вот это и произошло с нашими героями.
Фрида показывала князю архитектурные достопримечательности Кёльна и рассказывала о его истории. Она любила свой город и знала его историю. Князь слушал и все больше удивлялся лаконичности её суждений.
Нагулявшись по городу, князь пригласил Фриду в одно из многочисленных кафе старого города. Заказав по чашке горячего шоколада, князь поведал Фриде свою историю.
А было ему чуть больше сорока лет, и прожил он довольно бурную военную жизнь. Родился князь на Кавказе в ауле Аксай, считавшемся в те годы культурным центром Кумыкии. Семья князя была достаточно богатой и знатной. Мужчины рода испокон века служили в армии, достигали больших чинов и удостаивались царской властью дворянских званий. Как и было принято в семье, князь Абдул-Вагап Асев-Аджиев был отдан учиться уже в десять лет в кадетскую школу в Санкт-Петербурге, где родители князя жили в зимнее время, а летом семья возвращалась к Каспию, на берегу которого им принадлежали рыбные промыслы.
Получив прекрасное образование, князь поступил на военную службу в личную гвардию Его Императорского Величества Александра II, куда брали детей только знатных дворянских фамилий. После убийства царя Александра II князь продолжал служить в гвардии кавалеристов императора Александра III, и уже после смерти его в 1894 году князь подал в отставку из военной службы и ещё некоторое время продолжал служить по департаменту иностранных дел.
Абдул-Вагап не был женат, но однажды, когда ему исполнилось тридцать три года, друзья-офицеры пришли поздравить его большой компанией. Среди пришедших была миловидная татарочка-мусульманка, которую друзья специально привели познакомить с князем.
После долгих бесед князь понял, что имеет дело с чистым существом, злая судьба которой не смогла испортить её натуры. Князь искренне пожалел её и решил помочь. Он поселил эту женщину у себя. Прошло время и родилась девочка. Это было крошечное существо, глядя на которое, князь расплакался и решил дать ребенку своё имя, а мать ребенка назвал своей женой, благо она тоже была мусульманкой и достаточно было бумаги от муфтия. Прожили они почти год, но разница их общественного статуса разрушала представление князя о семье. Как-то, путешествуя по Европе на поезде, князь увидел в окне вагона встречного поезда, стоящего у платформы, идиллическую картину семьи с тремя детьми, которые над чем-то весело смеялись. С тех пор эта картинка и стала его идеалом счастливой и гармоничной семьи. То, что он создал с этой женщиной, было далеко от его идеала. Князь страдал. Но вместе с ним страдала и его жена. Она понимала, что он живет с ней из жалости. В конце концов она приняла решение и попросила князя отправить их в Баку, где у нее жили родственники и где она сможет безбедно жить со своей дочерью, а также, что он может считать себя свободным от брака с ней. Князь так и поступил, поручив своей родне помогать им во всем.
Долго говорил князь, а Фрида, слушая и вглядываясь в глаза князя, видела в них истинное страдание. Она верила ему. И уже к концу вечера князь спросил у Фриды, готова ли она разделить с ним весь остаток жизни и создать семью, подобную его мечте. Фрида немного смутилась и попросила подождать с ответом до завтра. Князь проводил Фриду до дома и всю оставшуюся ночь бродил в ожидании утра по улицам Кельна. Наутро он бежал к дому Фриды и удивился, что его у дома ждала вся ее семья.
Первым заговорил отец Фриды.
– Вы сказали, что любите нашу дочь и что готовы сделать все, чтобы создать с ней счастливую семью. Мы согласны отдать за вас нашу дочь при одном условии – что вы останетесь жить в Кельне.
– Да, да! – воскликнул князь. – Где угодно, но только с ней.
Князь почувствовал прикосновение теплой руки Фриды и услышал её голос:
– Я тоже, – и она положила голову на его плечо.
Судьба
- Что же делать? - вслух рассуждал посол. – Я вижу один только выход. Ваша невеста должна принять ислам, и тогда муфтий сможет вас поженить как мусульман, а я буду иметь право зарегистрировать ваш брак.
Не видя другого выхода, Фрида дала согласие принять ислам, и муфтий посольства совершил обряд бракосочетания, а секретарь посольства выдал сертификат, удостоверяющий, что они теперь муж и жена и что Фриду теперь зовут Солтан-ханум Асев-Аджиева.
Вышли молодожёны из посольства несколько обескураженные, но счастливые. Вся жизнь была перед ними, и они, не откладывая, приступили к осуществлению своих планов. Уже в начале нового XX века у семьи князя с Солтан-ханум было трое детей. Две девочки и мальчик. Детей назвали, отдавая дань двум традициям.
Старшую звали Ниса, т.е. Нина, мальчика звали Абдурахман, т.е. Александр, а младшую дочь Аминой, т.е. Эммой. Семья была счастлива, и дети получали немецкое воспитание, не забывая учить русский язык1.
Так, наверное, они и прожили бы до глубокой старости, но жизнь часто преподносит свои сюрпризы, и не всегда приятные. Уже в 1912 году Россия вышла из Антанты, и Европа стала готовиться к войне.
Российским гражданам стали предлагать покинуть Германию, и семье князя пришлось готовиться к отъезду в Санкт-Петербург, они думали, что это ненадолго и скоро вернутся в Кёльн. Но, увы...
Грянула война, и семья князя перебралась подальше от боевых действий на Кавказ. Поселились они с детьми в Аксае. Встретили их здесь радушно. И даже первая жена князя, которая гостила в это время у его родственников, была очень добра и много помогала Фриде, которая, не зная ни слова ни по-кумыкски, ни по-русски, пыталась хоть как-то приспособиться к местным условиям. Она даже платье заказала себе традиционное и старалась носить его, как горянка. У нее это получалось хорошо. Но это была только внешняя сторона. Князь понимал, что держать семью в Аксае абсурдно, но в это время в столице произошла пролетарская революция, и ехать стало практически некуда, кроме как пробиваться к белой армии и уплыть на пароходе на Запад. Князь использовал все свои связи и с семьей оказался в Одессе, занятой румынскими войсками. В самый последний момент министр юстиции Румынии, живший у них в доме, обманул князя и, забрав драгоценности, не пустил семью на отплывающий пароход.
В итоге семья Абдул-Вагапа Асев-Аджиева с тремя детьми оказалась отрезанной от настоящей их Родины и осталась беззащитной перед надвигающейся на всю территорию бывшей царской России страшной угрозы.
ЗНАКОМСТВО С РОССИЕЙ
Первое знакомство Фриды с Россией произошло в 1906 году, когда они всей семьей прибыли в Одессу. Было замечательное время года, когда весь город утопал в зелени садов и парков, а белый цвет акаций напоминал Фриде её родную Германию зимой. А какой стоял аромат от акаций, благо, ни у кого в семье не было ни астмы, ни аллергии. И если к этому добавить красоту набережных и голубизну Черного моря в тихую погоду, то получится весьма завораживающая картина.
Одесса в начале двадцатого века считалась главными морскими воротами России. Сюда прибывали пассажирские и торговые суда со всего света. Город сильно застроился и роскошными виллами, и дворцами, мог поспорить с крупными городами Европы. А какая была опера в Одессе! Здание оперы было построено впервые в 1809 году по проекту французского архитектора де Томон, но в 1873 году здание полностью сгорело и только в 1887 году было заново отстроено в стиле венского барокко по проекту венских архитекторов Фельнера и Гельмера. По исполнению фасада здание могло соперничать с таким шедевром оперной архитектуры, как опера Гарнье в Париже. Но все-таки главным достоинством Одесской оперы была акустика зала, для чего были использованы новейшие в те годы материалы и средства.
Когда Фрида впервые попала на оперный спектакль, то по количеству бархата, бриллиантов, роскошных женщин и блистательных кавалеров она себя почувствовала, как в Венской опере. Тем более, что чета князя Асев-Аджиева была приглашена в ложу одного из крупнейших политиков России графа Витте, будущего премьер-министра русского правительства царя Николая II.
Помимо графа Витте, чета князя часто бывала приглашена во дворец бывшего персидского монарха Мухамеда Али-хана Гаджара и его супруги Малеке Джахан. Чета бывшего монарха поселилась в Одессе недавно, и их владение многими языками довольно быстро сблизило с четой князя. Больше всех была счастлива Фрида. А князь, хоть и лет на пятнадцать старше экс-монарха, был всегда принят как желанный гость, а на все торжества семьи надевал черкеску, а Фрида-Солтан-ханум – кумыкское платье.
В Одессе были счастливы и дети князя. Ими занималась молодая немецкая гувернантка, которая практиковала детей в немецком языке, а в свободное время ездила с ними в город к модным в Одессе французским шоколадникам.
После Одессы чета князя по приглашению одного из грузинских друзей, бывшего генерала кавалерии, поехала в Тифлис.
Тифлис удивил Фриду своими террасами, спускавшимися со склонов горы Давида к берегам бурной Куры. Широкие улицы, окаймленные вековыми платанами. Ухоженные дома в три-четыре этажа и особенно подвалы, из которых доносилась музыка, хрипловатая гортанная речь грузин и запахи острой пищи.
Приятно удивило также Фриду общество, которому она и князь были представлены на балу у наместника царя. Многие годы власти отправляли на Кавказ провинившихся дворян, среди которых были поэты, писатели, художники и композиторы, а так как Тифлис был как бы столицей Закавказья, то эта высокообразованная и культурная масса оседала с годами в этом городе. Повсюду слышалась французская и немецкая речь, давались роскошные балы, устраивались вернисажи и оперные спектакли.
Чета князя была довольна поездкой, но, к сожалению, это окажется последним приятным воспоминанием Фриды о России. Вскоре хаос и бесправие покроют страну, и многие из тех, кого полюбила она, уйдут в небытие.
ОТВЕРЖЕННЫЕ
Оставшись в революционной Одессе практически без средств к существованию и возможности вернуться в Кельн, семья князя оказалась перед неразрешимой дилеммой. В это время князь встретил своего друга, который предложил переехать вместе с его семьей в Тифлис, где меньшевики объявили о создании независимой грузинской республики. С большими трудностями добрались две семьи до Тифлиса, где князь снял жилье.